И прода))
05.03.2016 в 23:25
Пишет Гита Ягг из Ланкра:Продолжение
Фандом: «Пророчество Сиринити»
Пейринг: Л’эрт/Варрант/Карвен
Рейтинг: PG–13
Тип: слеш
Жанр: занавесочная история
Предупреждение: бессознательно-бессмысленное продолжение вот этого вот. Кто там проду хотел? Виновата во всём wal, не давшая мне забросить эту писанину.
Дисклаймер: Все и всё принадлежит А. Лексу.
читать дальше
URL записиФандом: «Пророчество Сиринити»
Пейринг: Л’эрт/Варрант/Карвен
Рейтинг: PG–13
Тип: слеш
Жанр: занавесочная история
Предупреждение: бессознательно-бессмысленное продолжение вот этого вот. Кто там проду хотел? Виновата во всём wal, не давшая мне забросить эту писанину.
Дисклаймер: Все и всё принадлежит А. Лексу.
читать дальше
– Нет, и не подумаю даже! – возмутился Л’эрт, сверкая на эльфа светло-голубыми глазами. – И тебе не позволю!
Большинство смертных (и не очень) знакомых вампира, заприметив подобный взгляд, предпочли бы ретироваться и схорониться за надёжными стенами замка, укреплённого не только рвами и бойницами, но и защитной магией. Впрочем, к Варранту это не относилось.
– Успокойся, – Варрант поднял руки в примирительном жесте и даже отступил на шаг. – И всё же, Л’эрт, что такого страшного может случиться, если мы отпразднуем твой день рождения?
– И как это, по-твоему, будет выглядеть? Я вроде бы труп.
– Тогда тебе должно быть всё равно. Ты слишком эмоционален для мертвеца.
– Ну, что за блажь такая, Златовласка? – застонал вампир, устало усаживаясь на подоконник. – Тебе вдруг понадобился повод, чтобы сделать мне приятное?
Л’эрт, похотливо осклабившись, молниеносным движением оказался рядом с эльфом. Раньше выходки подобного сорта заставляли Варранта настороженно замирать, будто в ожидании удара. Однако время, отсчитывая минуты жизни, легко оставляло страхи позади, растворяя их в прошлом. Сейчас лучник лишь закатил глаза и позволил всё ещё ухмыляющемуся вампиру утянуть себя на изящную тахту. Красную гостиную они всё-таки переделали на эльфийский манер.
– Повод не нужен ни мне, ни тебе, – ответил Варрант, позволяя Л’эрту невинную ласку объятий. – Но иногда не хочется пропускать ни одного повода, понимаешь?
– Нет, – фыркнул герцог, легко целуя эльфа в шею. – Просто оставь эту затею. Вампиры не справляют дни рождения.
– Правда? – наигранно удивился эльф. – То есть Глонку мы просто досаждали? Никогда бы не подумал, что он настолько хорошо умеет притворяться.
– Глонк всё же отличается от нас.
– Чем? – в голосе Варранта слышалась язвительная усталость. – Только не говори мне про способ пропитания. Он отличается от вас с Карвеном лишь наличием здравого рассудка. И прекрати заговаривать мне зубы, Л’эрт.
– К чему вообще этот пустопорожний спор? – нахмурился вампир.
Ладонь Л’эрта мягко скользила по расслабленной спине эльфа. Пока что в ласках герцога не было намёка на продолжение, однако Варрант чувствовал, что с прикосновением прохладных рук в тело вливается не только лёгкость, но и едва заметное возбуждение. Изящные пальцы нежно коснулись щеки, губы мазнули по скуле тенью поцелуя, заставляя забыть о теме разговора. Л’эрт умел отвлечь собеседника. Впрочем, эльф слишком хорошо знал уловки любовника. Возможно, именно поэтому и понимал: сопротивляться мягкому напору этой нежности бесполезно. Варрант поймал губы вампира в глубоком поцелуе, перехватил тонкие, длинные пальцы, притягивая их у губам, сцеловывая с рук трепет лёгкого возбуждения.
– Ты всегда умел уйти от ответа, – мягко укорил эльф, обнимая Л’эрта.
– Ещё скажи, что тебе это не нравится.
Варрант ничего не стал говорить. Он просто утянул рассмеявшегося вампира на подушки.
Утро пробивалось сквозь воздушное кружево занавесок едва ощутимым ветерком и молочно-золотыми, будто сотканными из щёлка, нитями рассвета. Варрант глубоко вздохнул и, сладко потянувшись, приоткрыл глаза. Л’эрт вчера превзошёл сам себя, утомив любовника настолько, что тот даже не понял, когда вампир ускользнул из-под его руки. Варрант приподнялся на локте, щурясь игривому солнцу. Расслабленный вид лучника плохо вязался с язвительными ругательствами, сорвавшимися с его языка. Впрочем, эльфам вообще не пристало выражаться подобным образом. Однако жизнь бок о бок с Л’эртом накладывала на поведение Варранта определённый отпечаток. Разумеется, он не жаловался, он просто ругался последними словами на внезапно исчезнувшего любовника, заморочившего ему голову.
– Что ж, – буркнул Варрант, выпутываясь из тонкого одеяла, – ты сильно ошибаешься, считая, что эта игра для одного.
Прохлада деревянного пола приятно бодрила, ненавязчиво прогоняя остатки сна. В своё время эльф сильно удивился тому, что он переносит холод куда лучше других обитателей замка. Вампиры, пусть и твердили, что они нежить, тянулись к теплу с настырностью подмёрзшей кошки.
Размышляя о кошках и вампирах, Варрант подошёл к окну и задумчиво посмотрел на оранжерею, всё-таки отвоёванную у Карвена. Глава Ковена всё же попытался сопротивляться оккупационным идеям эльфа, но Л’эрт умел уговаривать, и Карвен сдался довольно быстро. Да, Л’эрт умел, однако в отличие от Карвена, Варрант не всегда спускал с рук выходки любовника.
Останься вампир в замке, и эльф бы пошёл у него на поводу, «забыв» и о дне рождения, и о поздравлении: нашёл бы повод вручить подарок позже. Однако Л’эрт предпочёл утомить любовника за ночь, а под утро банально исчезнуть.
– Хитрец, – фыркнул Варрант, наблюдая, как утро растекается по двору солнечным золотом.
Варрант хотел бы осуществить задуманное вместе с Л’эртом и Карвеном, но герцог перемудрил в своём желании избежать поздравлений. Что ж, с Карвеном могло получиться иначе. Глава Ковена иногда ещё смотрел на эльфа косо, но Варрант всё реже ловил на себе взгляды подобного сорта. Вернувшийся из-за грани лучник не обольщался: поначалу ему разрешили остаться, считая прихотью Л’эрта. Но одним морозным зимним утром многое изменилось. С каждым днём в вишнёвых глазах всё реже мелькал огонёк неудовольствия при виде поселившегося в его замке эльфа. Со временем ревность Карвена сменилась задумчивостью, будто глава Ковена пытался что-то для себя решить, но никак не находил ответа. Однажды Л’эрт пошутил, что чувства – это далеко не математика, поэтому Карвену так сложно. Варрант тогда лишь улыбнулся, но ничего не ответил. Эльф слишком хорошо понимал вампира, в вишнёвых глазах которого легко сумел прочитать отражение своих собственных чувств. Зря герцог смеялся. Любовь куда проще путанных формул. Она есть, словно простое число, и с этим едва ли что-то поделаешь. Варранту потребовались месяцы, чтобы это понять; Карвену – десятилетия. Однако именно это понимание помогло перекинуть мостик через пропасть отчуждения, возникшую между эльфом и вампиром в первые дни их знакомства. Любовь сумела растворить в себе и ревность, и недоверие друг к другу.
Варрант улыбнулся и решительно тряхнул головой. Любовь и возникающее порой желание осадить этой невозможное существо, герцога Саранциа. Именно на этом и собирался сыграть эльф, утягивая в свою небольшую авантюру Карвена.
Глава Ковена, подперев щёку рукой, с тоской рассматривал гусиное перо, едва заметной тяжестью легшее на пальцы. Лёгкое движение, и пёрышко взметнулось вверх, оставляя на плотной, дорогой бумаге россыпь тёмных капель. Карвен рассеяно подтолкнул листок к краю стола. Тот двинулся, шурша по дереву и ловя чернильными пятнами блики проснувшегося солнца. Вампир с минуту наблюдал, как бумага нехотя впитывает чернила, и лишь потом сыпанул на лист мелкого песка. Можно было бы и сжечь, надуманно разозлившись на свою неаккуратность, но Карвен вдруг начал привыкать к тому, что радикальные меры остались позади. Во всём. Да и как иначе? Жизнь на виду у всех требовала тонкой игры. Жаль, большинство вампиров Ковена были слишком стары, чтобы привыкнуть к новым правилам. Веками утаивая от других свою суть, они верили в собственное всесилие. Но с каждым столетием вампиров становилось всё меньше. Однако Аластра этого словно не видел. Впрочем, это были проблемы Аластры. Хотя, какие у трупа, окончательно упокоившегося трупа, могут быть проблемы? Проблемы-то как раз свалились на Карвена.
Глава Ковена, прикрыв глаза, сжал кулак, легко ломая тоненькое пёрышко. Аластра строил из себя великого интригана, но на поверку оказался затравленным зверем. И остальных вампиров превратил в таких же зверей, опасных, но боящихся собственной силы и мужичья с вилами. Аластра оказался злым волком, лишённым клыков. У Карвена же зубы были, и он как-то легко примерил на себя шкуру вожака.
Глава Ковена устало потёр переносицу и притянул поближе чистый лист. Примерил шкуру – так теперь расплачивайся, занимайся бумажной работой. Интересно и весело строить интриги, продумывать каждый шаг, уравновешивая собственные сомнительные шансы на победу. Эйфория от выигрыша длилась не так уж и долго. Некогда было радоваться. Платой же за победу стала рутина. Сиди, теперь, планируй. Всё планируй, вплоть до бесед, потому что иначе не удержишь в узде своенравных подопечных. Не хватало ещё, чтобы из-за кого-нибудь «знающего, как лучше» или обиженного всё выстроенное развалилось, словно карточный домик на ветру. Валины было достаточно. Впрочем, выходка ошалевшей суки сыграла Карвену на руку. Вампирам Ковена было наглядно продемонстрировано, что бывает с предателями.
Вампир тряхнул головой. Что-то он ударился во воспоминания. Устал? Даже смешно. Это покой смертных хранит усталость. Нежить, пусть и высшая, лишена милости подобного сорта. Однако Глонк, кажется, был прав. Порой стоило отвлекаться, переключаясь на что-то другое. Спать ему, что ли, снова научиться?
Будто подслушав мысли Карвена, Варрант деликатно кашлянул. Будь вампир моложе, он бы обязательно вздрогнул, но прожитые годы сглаживали в характере человеческие черты, оставляя лишь то, от чего не хотел избавляться сам Карвен. Или не смог.
Вампир с лёгким удивлением посмотрел на замершего в дверях эльфа. Будь у Карвена более деловитое настроение, он бы сделал вид, что не замечает раннего гостя. Однако лучник появился как раз вовремя, так почему бы не выслушать его, раз так не хочется думать об очередных глупостях Ковена?
– Уверен, ты помнишь, что сегодня день рождения Л’эрта.
– Он не празднует, – пожал плечами Карвен. – Или он снова решил поломать традиции и устроить в моём замке шумный вечер? С Л’эрта станется.
– Не в этот раз, но я бы хотел его поздравить.
– Тебя задевает то, что Л’эрт предпочёл сбежать? Со временем к этому привыкаешь.
– Не сказал бы, что это меня обижает. Скорее раззадоривает, – улыбнулся Варрант.
– Поздравляй, – пожал плечами Карвен, возвращая внимание чистому листу бумаги.
– Не хочешь присоединиться?
Ответом эльфу был удивлённый взгляд вишнёвых глаз. Впрочем, Варрант не чувствовал ни раздражения вампира, ни, тем более, злости. Карвен задумался на мгновение, а потом снова пожал плечами.
– Зачем мне это?
– Л’эрта разозлит наше упрямство.
– Возможно.
– И обрадует, что мы вместе решили не потакать его капризам.
Вампир улыбнулся уголками губ и задумчиво покрутил в руках перо. Чтобы научиться читать Л’эрта, будто свиток с легкомысленными стишками, Варранту потребовалось несколько месяцев жизни и с десяток лет смерти. Карвен до сих не всегда понимал Ра’оту. Возможно, эльфа следовало за это проучить, однако глава Ковена давно перестал врать себе даже в мелочах. Злиться получалось лишь на то, что сам слишком часто не видел очевидного. Наверное, именно поэтому такая желанная близость Л’эрта теперь пугала. Страх, порождённый страстью, стал причиной того, что Карвен позволил остаться Варранту. Эльф стал гарантом лояльности герцога. И во что это вылилось?
Варрант внимательно наблюдал за задумавшимся вампиром и, чуть смущённо потерев переносицу, добавил:
– В любом случае, я не стал бы ему дарить кота без согласия хозяина замка.
Второе за это утро перо осыпалось на пол колкими, лёгкими обломками. Карвен настолько удивился, что даже позабыл продемонстрировать эльфу недовольство. Впрочем, у Варранта хотя бы хватило ума предупредить хозяина дома о будущем жителе замка. Хотя, куда там, хозяина! Вампир вдруг понял, что в последние недели чаще стремился быстрее вернуться домой, в замок, хозяином которого он ощущает себя всё меньше. В прошлом это бы заставило Карвена выставить за порог эльфа и, возможно, даже Л’эрта. Но теперь всё было иначе. Замок встречал главу Ковена не надменным холодом, а домашним теплом. И это внезапно оказалось приятно. Человеческие привычки! Но как же просто было об этом забыть в объятиях эльфа и вампира, горячих и ледяных, но одновременно таких живых. Карвен вдруг понял, что уже согласен и на кошку. Не сумеет же комок меха разобрать его замок по камешку, раз в этом не преуспели даже Л’эрт с Варрантом, хотя за занавески в красной гостиной всё же стоило отомстить.
– Это хотя бы будет породистое животное? – уточнил Карвен, заранее зная ответ.
Смущённый взгляд эльфа подтвердил опасения вампира.
– Ясно, не стоило и надеяться.
К околице вышли порталом. Карвен наотрез отказался тащиться до деревни верхом, да и как потом прикажете возвращаться с царапающейся бестией за пазухой, да ещё и в седле? На осторожное заявление Варранта, что котёнок может оказаться смирным, вампир лишь махнул рукой. Глава Ковена знал: во-первых, не может, во-вторых, даже если и может, зачем Л’эрту смирное животное?
Стоило эльфу и вампиру сделать шаг с дорогого дерева пола на пыльную землю дороги, как на них уставился тщедушный мужичонка. Впрочем, то, что порталами в нынешние времена пользуются только вампиры, знали в любой захудалой деревне. Здесь же, в селе, удачно расположившемся на перекрестье дорог и обещавшем в скором времени стать городом, знали тем более. Именно поэтому пьянчужка, которого, видимо, отказались поить в долг и прогнали взашей поближе к лесу, теперь таращился на двух явно недеревенских жителей и решал: стоит ли заорать или всё-таки тихо отползти к ближайшему кабаку, где кто-нибудь сердобольный, расщедрившись, может и налить за байку о появившихся вдруг вампирах. Острые уши Варранта мужичонка не разглядел, его больше привлекли клыки неприязненно скривившегося Карвена. Впрочем, отвлечь внимание пьянчуги оказалось проще простого – не понадобился и морок. Медные монетки – для главы Ковена сущая мелочь – ссыпались в придорожную пыль гарантом человеческого молчания.
– Думаешь, промолчит? – в голосе эльфа слышалось сомнение.
– Разумеется. По крайней мере до тех пор, пока у него не закончатся деньги. Мы уже успеем убраться отсюда.
– Даже если и не успеем, народ здесь мирный, - махнул рукой Варрант, выходя на мощённую дорожку.
– Мне нет дела до мужичья с вилами, - поморщился вампир, направляясь следом за эльфом. – Но согласись, неприятно, когда таращатся, будто в зверинце.
Эльф лишь кивнул. Да, неприятно. Именно поэтому он избегал встречи со знакомыми, за исключением Л’эрта. Ловить на себе изумлённые взгляды, видеть в округлённых глазах страх, смешанный с каким-то низменным, животным любопытством, было тяжело. Жить рядом с вампирами оказалось куда легче, чем с теми, в чьих жилах текла живая, тёплая кровь. Каждый из сородичей, доверительно склонив голову, желал узнать, что же там, за гранью? Эльф пытался убедить себя, что привычка – лишь дело времени, и через несколько месяцев он перестанет вызывать интерес у окружающих. Не убедил, и после того, как однажды Ралернан начал задавать вопросы, убеждая старого друга, что он интересуется лишь для его же, Варранта, блага, лучник предпочёл окончательно перебраться к Л’эрту. Правда, герцог давно не появлялся в замке Ориона, предпочитая коротать время у Карвена. Впрочем, глава Ковена, хоть и смотрел на эльфа неприязненно, прогонять не спешил, пойдя на поводу у Л’эрта. И сейчас эльф был благодарен ему за терпение.
До нужного дома Карвен и Варрант дошли молча, каждый думая о своём.
– Поверить не могу, что согласился на это, – пробормотал под нос вампир и добавил, исподлобья глянув на лучника. – Вы со мной никогда не расплатитесь.
Варрант лишь улыбнулся, толкнув добротную дверь. Они с Л’эртом и впрямь много задолжали Карвену. Но платить долги в данном случае было довольно приятно, особенно когда способ оплаты выбирал Л’эрт.
С того счастливого утра, когда у кошки Пеструшки появились беспомощные, но такие замечательные малыши, минуло три с лишним месяца. И мама-кошка, в поисках отдыха предпочитающая держаться повыше, начинала подумывать о том, что детям пора бы обрести собственный дом. Пушистые разбойники о вещах подобного сорта не задумывались, а шалили в силу своих возможностей. И, как показывали перевёрнутые крынки с густой сметаной – хорошо, младший сын хозяина успел подхватить посудину – и хромающий глава дома, озорству котят не было предела. Все домашние последние полтора месяца передвигались в сенях, шаркая ногами: лучше уж пнуть меховой клубок, чем наступить на него. Котята принимали человеческую осторожность за новую, увлекательную игру к радости уставшей от суетливых малышей кошки.
Рыжий с белыми лапками и белой же грудкой котёнок, самый крупный и смелый, вылез из корзинки, забавно шлёпнулся на пол и деловито поспешил к двери. Видимо, чувствовал гостей, пришедших по его, любящую сливки, душу. Варрант, прежде чем открыть дверь, вежливо постучался и лишь потом осторожно переступил порог. Рыжий комок, даже не подумав испугаться, потянулся розовым носом к сапогу эльфа. Остроухий на его взгляд пах приятно, а пришедший с ним высокомерный тип хмурился лишь напоказ, потому котёнок, забавно фыркнув, потёрся лобастой головой и о его сапог тоже. Карвен по привычке замаскировал улыбку кривой усмешкой. Рыжий нахал, уместившийся бы сейчас на его ладони, напомнил вдруг о наглом рыжем котяре, которого вампир притащил к себе в замок после смерти Л’эрта. Мышонок прожил у Карвена более десяти лет, а потом просто исчез, оставив после себя лишь ободранный столбик беседки в саду. Поседевший, начавший страдать одышкой кот предпочёл умереть в своём доме.
Воспоминание откликнулось болезненной мыслью о предательстве рыжего зверя. Карвен прекрасно понимал, что чувствовать подобное к животному глупо. Впрочем, все свои глупости глава Ковена так или иначе совершал из-за Л’эрта. Вот и сейчас он собирался впустить в дом рыжее и наглое животное, которое, разумеется, будет любить Ра’ота, терпеть эльфа и драть мебель и занавески Карвена. Котёнок, будто подслушав мысли вампира, попытался попробовать на зуб щёгольскую пряжку на его сапоге.
– Я бы его и взял, – улыбнулся эльф, – Л’эрту понравится.
– Кто бы сомневался, – фыркнул Карвен и, присев на корточки, протянул к любопытной усатой морде руку.
Мама-кошка, до этого спокойно дремавшая в нише между полками, настороженно повела ухом и внимательно уставилась на вампира. В зелёных, хитрых глазах Пеструшки не было недовольства, лишь настороженность, однако рыжий котёнок ткнулся мордочкой в ладонь и потёрся мягким ухом о длинные, чуткие пальцы. Кошка утробно заурчала. Ей эти двое, пожалуй, нравились.
На том и порешили. Карвен из человеческого прошлого помнил, что за кошек, даже за простых, нужно платить, иначе не приживутся. В том, что рыжая зараза куда-то исчезнет, вампир сильно сомневался, но всё-таки заплатил так, будто котёнок был самых благородных кровей.
Замок Ориона не имел привычки изменять себе и теперь давил массивными стенами и отголосками чужих страданий на плечи расстроенного вампира. Впрочем, для камня прошло слишком мало времени для перемен. Л’эрт, тяжело вздохнув, опустился на нижнюю ступеньку крутой лестницы, верхний пролёт которой терялся в полумраке – здесь давно не зажигали свечей и факелов. Да и для кого? Герцог, сощурившись, поднял голову, будто пытался увидеть в лепнине потолка что-то новое. Нового, разумеется, не находилось. Возможно, он бы и перестроил замок. Ради эльфийки или даже для Валины. В то время, когда Л’эрт лихорадочно пытался обмануть богов, утопая в нежности эфемерного счастья, которое ему дарили две любящие женщины, он как-то не заметил, что в замке стало легче дышать. Казалось, из Ориона вымели пропитавшуюся горем и одиночеством пыль, оставив взамен лишь свежесть новой жизни. Но куда там!
Герцог Саранциа тогда водил богов за нос. Судьба же точила лезвие клинка, чтобы нанести точный удар, отнимая одну жизнь. Счастье, разделённое на троих поровну, осыпалось под ноги Л’эрта осколками прожитого. Как часто он переживал подобное? Не упомнить, но с каждым разом становилось лишь больнее.
Бледная ладонь коснулась ступеней. Окаменевшее дерево казалось холоднее камня. Впрочем, что вампиру холод? А Белочка, пожалуй, оказалась счастливее и его, и Валины. Л’эрт устало прикрыл глаза. Он тогда думал снова вернуться к счастью и весело потрескивающему камину. И ведь оставил их совсем ненадолго, уверенный, что его женщины найдут, чем себя занять. Нашли. Одна убила, другая умерла.
Л’эрт тряхнул головой, будто пытался сбросить с себя паутину прошлого. Тщетно! Коварные нити отжитого туго сплетались с настоящим. Не распутаешь. Разве что разорвать. Но в образовавшиеся прорехи сразу начинали лезть тревожные мысли. Он и сегодня ушёл ненадолго, оставив Варранта с Карвеном наедине едва ли не впервые с момента воскрешения эльфа. Однако ни лучник, ни вампир особой привязанности друг к другу не испытывали. И где гарантия, что обиженные богини не сыграют с ним, Л’эртом, злую шутку. Кто сказал, что перерождение лишило богинь злопамятности? А чтобы сделать человеку, пусть и вампиру, больно, много ли надо? Повторяй самое страшное из пережитого, и рано или поздно любой сойдёт с ума.
Ладони вампира резко сжались в кулаки. Казалось, будто тело протестует против дурных мыслей. Ведь в прошлый раз, лишившись Валины и Белочки, он не чувствовал заранее никакой тревоги.
– Это замок, это просто замок, всё дело в нём, – заполошно шептал Л’эрт, понимая, что камни лишь отражают его судьбу.
Бороться с собственным прошлым – та ещё морока. Вести заведомо проигрышные войны неразумно, впрочем, разумностью Саранциа не отличался никогда, но не упрямством. Однако надо же когда-то начинать? Пыльную полутьму зала разрезала кромка открывшегося портала. Возможно, Л’эрт и впрямь поумнел, или просто сказалась усталость от пережитых потерь, но сегодня вампир пошёл на поводу у странного предчувствия и шагнул из холода Ориона в тепло замка, ставшего ему за неполный год родным.
Мысль о том, что, если случилось действительно что-то непоправимое с Варрантом или Карвеном, то защита замка главы Ковена могла развеять заклинание портала вместе с самим Л’эртом, пришла в голову вампиру лишь тогда, когда он благополучно ступил на деревянную поверхность пола. Впрочем, мысль эта растаяла едва ли не быстрее теперь уже не нужного портала. Боги вновь посмеялись над своей любимой игрушкой, но в этот раз Л’эрт был им искренне благодарен. Дурное предчувствие, заставившее вампира получасом ранее едва ли не силой унимать дрожь в руках, обмануло его практически во всём.
Варрант, удобно устроившись на мраморных ступенях центральной лестницы, лениво переругивался со стоявшим рядом Карвеном. Вампир и эльф вяло спорили о том, какое бы имя подошло новому обитателю замка. Новый обитатель, наплевав на столь высокие материи, то охотился на лучника, пытаясь схватить маленькими лапками протянутую руку, то ластился к Карвену, потираясь о него лобастой головой.
– Нагулялся? – улыбнулся эльф, поднимаясь на ноги и мягко беря котёнка на руки. – С праздником, Л’эрт. Мы решили, что этот разбойник будет достойным подарком.
Вампир осторожно забрал у Варранта пушистый комочек. Котёнок, забавно сморщив нос, с минуту принюхивался к новому знакомцу, а потом, утробно заурчав, потёрся о него ухом, признавая в вампире свою собственность.
– А я, кажется, решил, что не праздную.
– Нас оказалось больше, – усмехнулся Карвен.
Л’эрт любопытно приподнял бровь, но котёнок тёрся о руки, даря холодным ладоням пушистое тепло, и спорить оказалось лень. Даже не хотелось выяснять, с каких пор Карвена начало интересовать мнение большинства. Хотелось совсем иного и, судя по весёлой хитринке в глазах тех, кто так внезапно составил его счастье, желание это было поделено на троих.
– Зовут-то его как? – спросил Л’эрт.
– Сам решишь.
– Не сумели договориться? – усмехнулся герцог.
Варрант беспечно пожал плечами, а Карвен сощурился. Кто-то посторонний, взглянув на главу Ковена, мог бы решить, что тот не доволен, но Л’эрт слишком хорошо знал, как именно Карвен скрывает смущение.
Эльф с вампиром и впрямь не сошлись во мнении: Варранту казалось, что деревенскому, рыжему котёнку подойдёт имя, рождённое природой. Карвен же от предложенных лучником вариантом отмахивался, картинно морщась. Вампиру хотелось чего-нибудь изысканного хотя бы в кличке, раз уж пришлось взять в дом беспородное животное.
Л’эрт осторожно поднёс начавшего было дремать котёнка к лицу и тихонько подул на розовых нос. Зверёк, забавно встрепенувшись, звонко чихнул и встопорщил густую шёрстку. Герцог внимательно глянул на любопытно замерших любовников: рыжая шесть, словно хозяйская печать, одинаково отметила и простую рубаху Варранта, и баснословно-дорогие, щегольские брюки Карвена.
– Что ж, значит, будешь Пушком.
Котёнок боднул почёсывающего его руку и утробно заурчал, соглашаясь. Имя ему нравилось. Вампир осторожно ссадил малыша на пол и как-то заполошно обнял Варранта и Карвена, даже не дав последнему возмутиться абсолютно неподходящим для любимца герцога именем.
– Но вы же не думаете, что так легко отделаетесь? – бархатно осведомился Л’эрт, в шутку прикусывая эльфа за ухо и запуская руку под шёлковую рубашку вампира. – Раз уж вы решили праздновать мой день рождения, то будем следовать традиции во всем угождать имениннику, а до полночи ещё далеко.
Саранциа, лукаво усмехнувшись, притянул Карвена ещё ближе и прервал его попытку то ли возразить, то ли возмутиться, глубоким поцелуем.
– Можно подумать, когда-то было иначе, – фыркнул Карвен, пытаясь отдышаться.
– Ты вдруг полюбил традиции? – улыбнулся Варрант, невесомо целуя Л’эрта в особенно чувствительную точку между ключицами. – Что ж, сегодня и впрямь всё для тебя. Но знаешь, существует славное правило: дёргать именинника за уши по количеству исполнившихся ему лет. Правда, от желающих дорваться до ушей виновника торжества требуется подарок, но это условие мы выполнили, не так ли?
– Пожалуй, мне действительно начинает нравиться эта идея, – Карвен пока ещё мягко провёл пальцам кончику уха герцога.
Л’эрт открыл было рот, но, поняв, что возразить ему абсолютно нечего, тут же его закрыл.
– Я, правда, не любитель развлечений подобного сорта, – картинно вздохнул Варрант. – Так что с удовольствием уступлю своё право Карвену.
Л’эрт снова изобразил рыбу, выброшенную злым штормом на берег, а потом тихо взвыл, предвкушая весёленькую ночку. Вынужденный компромисс, установившийся между Карвеном и Варрантом, пугал герцога вероятным трагическим исходом, однако перерос в неожиданный союз. И Л’эрт вдруг понял, что теперь следует бояться за собственные уши. Но вместо страха он ощущал лишь бесконечное, абсолютно счастье, поэтому, не терзаясь больше мыслями сомнительного рода, просто сгрёб в охапку своих заговорщиков и потащил их наверх, пытаясь как можно быстрее добраться до спальни, теперь уже точно общей для всех троих.
Глонк вернулся в замок только под утро, как всегда чуть расслабленный и нагруженный разнообразными свитками. То, что рыжий вампир в последние месяцы смертельно уставал не знал никто. Даже Карвен, раньше читавший своего помощника будто открытую книгу, видел в Глонке лишь приветливую участливость, не больше. Впрочем, то была не вина вдруг потерявшего бдительность Карвена, а мастерство самого рыжего. Глонк наконец-то привык к новому главе Ковена и, как следствие, научился мастерски скрывать всё, что с ним происходило, под маской лёгкого добродушия. Не то чтобы Глонк боялся или не доверял Карвену, просто многие века, проведённые рядом с Аластрой, научили его держаться отстранённо при видимом расположении. Разумеется, Карвен ничем не походил на Аластру, но Глонк вдруг обнаружил, что куда проще вести беседы о погоде, политике и магии, нежели о себе самом. Глава Ковена просто махнул рукой, оставляя право молчания за Глонком. А потом Карвен завёл себе Л’эрта, а Л’эрт притащил к себе эльфа, и всем стало не до рыжего вампира, что, впрочем, более чем устраивало самого Глонка.
– И теперь они притащили в дом кошку, – вздохнул Глонк, ссыпая свитки в мягкую глубину обитого бархатом кресла и с каким-то философским видом рассматривая рыжего котёнка, самозабвенно точащего коготки о дорогую обивку роскошной софы.
Рыжий вампир подхватил под мягкое брюхо домашнего зверя. Взгляд его наткнулся на мисочку, доверху наполненную молоком.
– Они даже не забыли про еду, – усмехнулся вампир, – а про столбик для когтей, видимо, и не подумали. Пошли, что ли, посмотрим, какое дерево тебе придётся по вкусу?
Котёнок потёрся лохматым ухом о веснушчатую щёку вампира и согласно заурчал. Глонк довольно улыбнулся: с кошками у него складывалось всегда. Мышонок часто коротал с рыжим вампиром время в библиотеке, и ему можно было рассказать что угодно. Кошки вообще умеют слушать и смотреть так, будто дают единственно верный ответ на любой вопрос: «Всё переменится».
Наверху что-то грохнуло, покатилось, и послышалась ругань, быстро сменившаяся звонким смехом. Глонк лишь улыбнулся, покачав головой. И впрямь, менялось многое и не всегда к худшему.
Большинство смертных (и не очень) знакомых вампира, заприметив подобный взгляд, предпочли бы ретироваться и схорониться за надёжными стенами замка, укреплённого не только рвами и бойницами, но и защитной магией. Впрочем, к Варранту это не относилось.
– Успокойся, – Варрант поднял руки в примирительном жесте и даже отступил на шаг. – И всё же, Л’эрт, что такого страшного может случиться, если мы отпразднуем твой день рождения?
– И как это, по-твоему, будет выглядеть? Я вроде бы труп.
– Тогда тебе должно быть всё равно. Ты слишком эмоционален для мертвеца.
– Ну, что за блажь такая, Златовласка? – застонал вампир, устало усаживаясь на подоконник. – Тебе вдруг понадобился повод, чтобы сделать мне приятное?
Л’эрт, похотливо осклабившись, молниеносным движением оказался рядом с эльфом. Раньше выходки подобного сорта заставляли Варранта настороженно замирать, будто в ожидании удара. Однако время, отсчитывая минуты жизни, легко оставляло страхи позади, растворяя их в прошлом. Сейчас лучник лишь закатил глаза и позволил всё ещё ухмыляющемуся вампиру утянуть себя на изящную тахту. Красную гостиную они всё-таки переделали на эльфийский манер.
– Повод не нужен ни мне, ни тебе, – ответил Варрант, позволяя Л’эрту невинную ласку объятий. – Но иногда не хочется пропускать ни одного повода, понимаешь?
– Нет, – фыркнул герцог, легко целуя эльфа в шею. – Просто оставь эту затею. Вампиры не справляют дни рождения.
– Правда? – наигранно удивился эльф. – То есть Глонку мы просто досаждали? Никогда бы не подумал, что он настолько хорошо умеет притворяться.
– Глонк всё же отличается от нас.
– Чем? – в голосе Варранта слышалась язвительная усталость. – Только не говори мне про способ пропитания. Он отличается от вас с Карвеном лишь наличием здравого рассудка. И прекрати заговаривать мне зубы, Л’эрт.
– К чему вообще этот пустопорожний спор? – нахмурился вампир.
Ладонь Л’эрта мягко скользила по расслабленной спине эльфа. Пока что в ласках герцога не было намёка на продолжение, однако Варрант чувствовал, что с прикосновением прохладных рук в тело вливается не только лёгкость, но и едва заметное возбуждение. Изящные пальцы нежно коснулись щеки, губы мазнули по скуле тенью поцелуя, заставляя забыть о теме разговора. Л’эрт умел отвлечь собеседника. Впрочем, эльф слишком хорошо знал уловки любовника. Возможно, именно поэтому и понимал: сопротивляться мягкому напору этой нежности бесполезно. Варрант поймал губы вампира в глубоком поцелуе, перехватил тонкие, длинные пальцы, притягивая их у губам, сцеловывая с рук трепет лёгкого возбуждения.
– Ты всегда умел уйти от ответа, – мягко укорил эльф, обнимая Л’эрта.
– Ещё скажи, что тебе это не нравится.
Варрант ничего не стал говорить. Он просто утянул рассмеявшегося вампира на подушки.
Утро пробивалось сквозь воздушное кружево занавесок едва ощутимым ветерком и молочно-золотыми, будто сотканными из щёлка, нитями рассвета. Варрант глубоко вздохнул и, сладко потянувшись, приоткрыл глаза. Л’эрт вчера превзошёл сам себя, утомив любовника настолько, что тот даже не понял, когда вампир ускользнул из-под его руки. Варрант приподнялся на локте, щурясь игривому солнцу. Расслабленный вид лучника плохо вязался с язвительными ругательствами, сорвавшимися с его языка. Впрочем, эльфам вообще не пристало выражаться подобным образом. Однако жизнь бок о бок с Л’эртом накладывала на поведение Варранта определённый отпечаток. Разумеется, он не жаловался, он просто ругался последними словами на внезапно исчезнувшего любовника, заморочившего ему голову.
– Что ж, – буркнул Варрант, выпутываясь из тонкого одеяла, – ты сильно ошибаешься, считая, что эта игра для одного.
Прохлада деревянного пола приятно бодрила, ненавязчиво прогоняя остатки сна. В своё время эльф сильно удивился тому, что он переносит холод куда лучше других обитателей замка. Вампиры, пусть и твердили, что они нежить, тянулись к теплу с настырностью подмёрзшей кошки.
Размышляя о кошках и вампирах, Варрант подошёл к окну и задумчиво посмотрел на оранжерею, всё-таки отвоёванную у Карвена. Глава Ковена всё же попытался сопротивляться оккупационным идеям эльфа, но Л’эрт умел уговаривать, и Карвен сдался довольно быстро. Да, Л’эрт умел, однако в отличие от Карвена, Варрант не всегда спускал с рук выходки любовника.
Останься вампир в замке, и эльф бы пошёл у него на поводу, «забыв» и о дне рождения, и о поздравлении: нашёл бы повод вручить подарок позже. Однако Л’эрт предпочёл утомить любовника за ночь, а под утро банально исчезнуть.
– Хитрец, – фыркнул Варрант, наблюдая, как утро растекается по двору солнечным золотом.
Варрант хотел бы осуществить задуманное вместе с Л’эртом и Карвеном, но герцог перемудрил в своём желании избежать поздравлений. Что ж, с Карвеном могло получиться иначе. Глава Ковена иногда ещё смотрел на эльфа косо, но Варрант всё реже ловил на себе взгляды подобного сорта. Вернувшийся из-за грани лучник не обольщался: поначалу ему разрешили остаться, считая прихотью Л’эрта. Но одним морозным зимним утром многое изменилось. С каждым днём в вишнёвых глазах всё реже мелькал огонёк неудовольствия при виде поселившегося в его замке эльфа. Со временем ревность Карвена сменилась задумчивостью, будто глава Ковена пытался что-то для себя решить, но никак не находил ответа. Однажды Л’эрт пошутил, что чувства – это далеко не математика, поэтому Карвену так сложно. Варрант тогда лишь улыбнулся, но ничего не ответил. Эльф слишком хорошо понимал вампира, в вишнёвых глазах которого легко сумел прочитать отражение своих собственных чувств. Зря герцог смеялся. Любовь куда проще путанных формул. Она есть, словно простое число, и с этим едва ли что-то поделаешь. Варранту потребовались месяцы, чтобы это понять; Карвену – десятилетия. Однако именно это понимание помогло перекинуть мостик через пропасть отчуждения, возникшую между эльфом и вампиром в первые дни их знакомства. Любовь сумела растворить в себе и ревность, и недоверие друг к другу.
Варрант улыбнулся и решительно тряхнул головой. Любовь и возникающее порой желание осадить этой невозможное существо, герцога Саранциа. Именно на этом и собирался сыграть эльф, утягивая в свою небольшую авантюру Карвена.
Глава Ковена, подперев щёку рукой, с тоской рассматривал гусиное перо, едва заметной тяжестью легшее на пальцы. Лёгкое движение, и пёрышко взметнулось вверх, оставляя на плотной, дорогой бумаге россыпь тёмных капель. Карвен рассеяно подтолкнул листок к краю стола. Тот двинулся, шурша по дереву и ловя чернильными пятнами блики проснувшегося солнца. Вампир с минуту наблюдал, как бумага нехотя впитывает чернила, и лишь потом сыпанул на лист мелкого песка. Можно было бы и сжечь, надуманно разозлившись на свою неаккуратность, но Карвен вдруг начал привыкать к тому, что радикальные меры остались позади. Во всём. Да и как иначе? Жизнь на виду у всех требовала тонкой игры. Жаль, большинство вампиров Ковена были слишком стары, чтобы привыкнуть к новым правилам. Веками утаивая от других свою суть, они верили в собственное всесилие. Но с каждым столетием вампиров становилось всё меньше. Однако Аластра этого словно не видел. Впрочем, это были проблемы Аластры. Хотя, какие у трупа, окончательно упокоившегося трупа, могут быть проблемы? Проблемы-то как раз свалились на Карвена.
Глава Ковена, прикрыв глаза, сжал кулак, легко ломая тоненькое пёрышко. Аластра строил из себя великого интригана, но на поверку оказался затравленным зверем. И остальных вампиров превратил в таких же зверей, опасных, но боящихся собственной силы и мужичья с вилами. Аластра оказался злым волком, лишённым клыков. У Карвена же зубы были, и он как-то легко примерил на себя шкуру вожака.
Глава Ковена устало потёр переносицу и притянул поближе чистый лист. Примерил шкуру – так теперь расплачивайся, занимайся бумажной работой. Интересно и весело строить интриги, продумывать каждый шаг, уравновешивая собственные сомнительные шансы на победу. Эйфория от выигрыша длилась не так уж и долго. Некогда было радоваться. Платой же за победу стала рутина. Сиди, теперь, планируй. Всё планируй, вплоть до бесед, потому что иначе не удержишь в узде своенравных подопечных. Не хватало ещё, чтобы из-за кого-нибудь «знающего, как лучше» или обиженного всё выстроенное развалилось, словно карточный домик на ветру. Валины было достаточно. Впрочем, выходка ошалевшей суки сыграла Карвену на руку. Вампирам Ковена было наглядно продемонстрировано, что бывает с предателями.
Вампир тряхнул головой. Что-то он ударился во воспоминания. Устал? Даже смешно. Это покой смертных хранит усталость. Нежить, пусть и высшая, лишена милости подобного сорта. Однако Глонк, кажется, был прав. Порой стоило отвлекаться, переключаясь на что-то другое. Спать ему, что ли, снова научиться?
Будто подслушав мысли Карвена, Варрант деликатно кашлянул. Будь вампир моложе, он бы обязательно вздрогнул, но прожитые годы сглаживали в характере человеческие черты, оставляя лишь то, от чего не хотел избавляться сам Карвен. Или не смог.
Вампир с лёгким удивлением посмотрел на замершего в дверях эльфа. Будь у Карвена более деловитое настроение, он бы сделал вид, что не замечает раннего гостя. Однако лучник появился как раз вовремя, так почему бы не выслушать его, раз так не хочется думать об очередных глупостях Ковена?
– Уверен, ты помнишь, что сегодня день рождения Л’эрта.
– Он не празднует, – пожал плечами Карвен. – Или он снова решил поломать традиции и устроить в моём замке шумный вечер? С Л’эрта станется.
– Не в этот раз, но я бы хотел его поздравить.
– Тебя задевает то, что Л’эрт предпочёл сбежать? Со временем к этому привыкаешь.
– Не сказал бы, что это меня обижает. Скорее раззадоривает, – улыбнулся Варрант.
– Поздравляй, – пожал плечами Карвен, возвращая внимание чистому листу бумаги.
– Не хочешь присоединиться?
Ответом эльфу был удивлённый взгляд вишнёвых глаз. Впрочем, Варрант не чувствовал ни раздражения вампира, ни, тем более, злости. Карвен задумался на мгновение, а потом снова пожал плечами.
– Зачем мне это?
– Л’эрта разозлит наше упрямство.
– Возможно.
– И обрадует, что мы вместе решили не потакать его капризам.
Вампир улыбнулся уголками губ и задумчиво покрутил в руках перо. Чтобы научиться читать Л’эрта, будто свиток с легкомысленными стишками, Варранту потребовалось несколько месяцев жизни и с десяток лет смерти. Карвен до сих не всегда понимал Ра’оту. Возможно, эльфа следовало за это проучить, однако глава Ковена давно перестал врать себе даже в мелочах. Злиться получалось лишь на то, что сам слишком часто не видел очевидного. Наверное, именно поэтому такая желанная близость Л’эрта теперь пугала. Страх, порождённый страстью, стал причиной того, что Карвен позволил остаться Варранту. Эльф стал гарантом лояльности герцога. И во что это вылилось?
Варрант внимательно наблюдал за задумавшимся вампиром и, чуть смущённо потерев переносицу, добавил:
– В любом случае, я не стал бы ему дарить кота без согласия хозяина замка.
Второе за это утро перо осыпалось на пол колкими, лёгкими обломками. Карвен настолько удивился, что даже позабыл продемонстрировать эльфу недовольство. Впрочем, у Варранта хотя бы хватило ума предупредить хозяина дома о будущем жителе замка. Хотя, куда там, хозяина! Вампир вдруг понял, что в последние недели чаще стремился быстрее вернуться домой, в замок, хозяином которого он ощущает себя всё меньше. В прошлом это бы заставило Карвена выставить за порог эльфа и, возможно, даже Л’эрта. Но теперь всё было иначе. Замок встречал главу Ковена не надменным холодом, а домашним теплом. И это внезапно оказалось приятно. Человеческие привычки! Но как же просто было об этом забыть в объятиях эльфа и вампира, горячих и ледяных, но одновременно таких живых. Карвен вдруг понял, что уже согласен и на кошку. Не сумеет же комок меха разобрать его замок по камешку, раз в этом не преуспели даже Л’эрт с Варрантом, хотя за занавески в красной гостиной всё же стоило отомстить.
– Это хотя бы будет породистое животное? – уточнил Карвен, заранее зная ответ.
Смущённый взгляд эльфа подтвердил опасения вампира.
– Ясно, не стоило и надеяться.
К околице вышли порталом. Карвен наотрез отказался тащиться до деревни верхом, да и как потом прикажете возвращаться с царапающейся бестией за пазухой, да ещё и в седле? На осторожное заявление Варранта, что котёнок может оказаться смирным, вампир лишь махнул рукой. Глава Ковена знал: во-первых, не может, во-вторых, даже если и может, зачем Л’эрту смирное животное?
Стоило эльфу и вампиру сделать шаг с дорогого дерева пола на пыльную землю дороги, как на них уставился тщедушный мужичонка. Впрочем, то, что порталами в нынешние времена пользуются только вампиры, знали в любой захудалой деревне. Здесь же, в селе, удачно расположившемся на перекрестье дорог и обещавшем в скором времени стать городом, знали тем более. Именно поэтому пьянчужка, которого, видимо, отказались поить в долг и прогнали взашей поближе к лесу, теперь таращился на двух явно недеревенских жителей и решал: стоит ли заорать или всё-таки тихо отползти к ближайшему кабаку, где кто-нибудь сердобольный, расщедрившись, может и налить за байку о появившихся вдруг вампирах. Острые уши Варранта мужичонка не разглядел, его больше привлекли клыки неприязненно скривившегося Карвена. Впрочем, отвлечь внимание пьянчуги оказалось проще простого – не понадобился и морок. Медные монетки – для главы Ковена сущая мелочь – ссыпались в придорожную пыль гарантом человеческого молчания.
– Думаешь, промолчит? – в голосе эльфа слышалось сомнение.
– Разумеется. По крайней мере до тех пор, пока у него не закончатся деньги. Мы уже успеем убраться отсюда.
– Даже если и не успеем, народ здесь мирный, - махнул рукой Варрант, выходя на мощённую дорожку.
– Мне нет дела до мужичья с вилами, - поморщился вампир, направляясь следом за эльфом. – Но согласись, неприятно, когда таращатся, будто в зверинце.
Эльф лишь кивнул. Да, неприятно. Именно поэтому он избегал встречи со знакомыми, за исключением Л’эрта. Ловить на себе изумлённые взгляды, видеть в округлённых глазах страх, смешанный с каким-то низменным, животным любопытством, было тяжело. Жить рядом с вампирами оказалось куда легче, чем с теми, в чьих жилах текла живая, тёплая кровь. Каждый из сородичей, доверительно склонив голову, желал узнать, что же там, за гранью? Эльф пытался убедить себя, что привычка – лишь дело времени, и через несколько месяцев он перестанет вызывать интерес у окружающих. Не убедил, и после того, как однажды Ралернан начал задавать вопросы, убеждая старого друга, что он интересуется лишь для его же, Варранта, блага, лучник предпочёл окончательно перебраться к Л’эрту. Правда, герцог давно не появлялся в замке Ориона, предпочитая коротать время у Карвена. Впрочем, глава Ковена, хоть и смотрел на эльфа неприязненно, прогонять не спешил, пойдя на поводу у Л’эрта. И сейчас эльф был благодарен ему за терпение.
До нужного дома Карвен и Варрант дошли молча, каждый думая о своём.
– Поверить не могу, что согласился на это, – пробормотал под нос вампир и добавил, исподлобья глянув на лучника. – Вы со мной никогда не расплатитесь.
Варрант лишь улыбнулся, толкнув добротную дверь. Они с Л’эртом и впрямь много задолжали Карвену. Но платить долги в данном случае было довольно приятно, особенно когда способ оплаты выбирал Л’эрт.
С того счастливого утра, когда у кошки Пеструшки появились беспомощные, но такие замечательные малыши, минуло три с лишним месяца. И мама-кошка, в поисках отдыха предпочитающая держаться повыше, начинала подумывать о том, что детям пора бы обрести собственный дом. Пушистые разбойники о вещах подобного сорта не задумывались, а шалили в силу своих возможностей. И, как показывали перевёрнутые крынки с густой сметаной – хорошо, младший сын хозяина успел подхватить посудину – и хромающий глава дома, озорству котят не было предела. Все домашние последние полтора месяца передвигались в сенях, шаркая ногами: лучше уж пнуть меховой клубок, чем наступить на него. Котята принимали человеческую осторожность за новую, увлекательную игру к радости уставшей от суетливых малышей кошки.
Рыжий с белыми лапками и белой же грудкой котёнок, самый крупный и смелый, вылез из корзинки, забавно шлёпнулся на пол и деловито поспешил к двери. Видимо, чувствовал гостей, пришедших по его, любящую сливки, душу. Варрант, прежде чем открыть дверь, вежливо постучался и лишь потом осторожно переступил порог. Рыжий комок, даже не подумав испугаться, потянулся розовым носом к сапогу эльфа. Остроухий на его взгляд пах приятно, а пришедший с ним высокомерный тип хмурился лишь напоказ, потому котёнок, забавно фыркнув, потёрся лобастой головой и о его сапог тоже. Карвен по привычке замаскировал улыбку кривой усмешкой. Рыжий нахал, уместившийся бы сейчас на его ладони, напомнил вдруг о наглом рыжем котяре, которого вампир притащил к себе в замок после смерти Л’эрта. Мышонок прожил у Карвена более десяти лет, а потом просто исчез, оставив после себя лишь ободранный столбик беседки в саду. Поседевший, начавший страдать одышкой кот предпочёл умереть в своём доме.
Воспоминание откликнулось болезненной мыслью о предательстве рыжего зверя. Карвен прекрасно понимал, что чувствовать подобное к животному глупо. Впрочем, все свои глупости глава Ковена так или иначе совершал из-за Л’эрта. Вот и сейчас он собирался впустить в дом рыжее и наглое животное, которое, разумеется, будет любить Ра’ота, терпеть эльфа и драть мебель и занавески Карвена. Котёнок, будто подслушав мысли вампира, попытался попробовать на зуб щёгольскую пряжку на его сапоге.
– Я бы его и взял, – улыбнулся эльф, – Л’эрту понравится.
– Кто бы сомневался, – фыркнул Карвен и, присев на корточки, протянул к любопытной усатой морде руку.
Мама-кошка, до этого спокойно дремавшая в нише между полками, настороженно повела ухом и внимательно уставилась на вампира. В зелёных, хитрых глазах Пеструшки не было недовольства, лишь настороженность, однако рыжий котёнок ткнулся мордочкой в ладонь и потёрся мягким ухом о длинные, чуткие пальцы. Кошка утробно заурчала. Ей эти двое, пожалуй, нравились.
На том и порешили. Карвен из человеческого прошлого помнил, что за кошек, даже за простых, нужно платить, иначе не приживутся. В том, что рыжая зараза куда-то исчезнет, вампир сильно сомневался, но всё-таки заплатил так, будто котёнок был самых благородных кровей.
Замок Ориона не имел привычки изменять себе и теперь давил массивными стенами и отголосками чужих страданий на плечи расстроенного вампира. Впрочем, для камня прошло слишком мало времени для перемен. Л’эрт, тяжело вздохнув, опустился на нижнюю ступеньку крутой лестницы, верхний пролёт которой терялся в полумраке – здесь давно не зажигали свечей и факелов. Да и для кого? Герцог, сощурившись, поднял голову, будто пытался увидеть в лепнине потолка что-то новое. Нового, разумеется, не находилось. Возможно, он бы и перестроил замок. Ради эльфийки или даже для Валины. В то время, когда Л’эрт лихорадочно пытался обмануть богов, утопая в нежности эфемерного счастья, которое ему дарили две любящие женщины, он как-то не заметил, что в замке стало легче дышать. Казалось, из Ориона вымели пропитавшуюся горем и одиночеством пыль, оставив взамен лишь свежесть новой жизни. Но куда там!
Герцог Саранциа тогда водил богов за нос. Судьба же точила лезвие клинка, чтобы нанести точный удар, отнимая одну жизнь. Счастье, разделённое на троих поровну, осыпалось под ноги Л’эрта осколками прожитого. Как часто он переживал подобное? Не упомнить, но с каждым разом становилось лишь больнее.
Бледная ладонь коснулась ступеней. Окаменевшее дерево казалось холоднее камня. Впрочем, что вампиру холод? А Белочка, пожалуй, оказалась счастливее и его, и Валины. Л’эрт устало прикрыл глаза. Он тогда думал снова вернуться к счастью и весело потрескивающему камину. И ведь оставил их совсем ненадолго, уверенный, что его женщины найдут, чем себя занять. Нашли. Одна убила, другая умерла.
Л’эрт тряхнул головой, будто пытался сбросить с себя паутину прошлого. Тщетно! Коварные нити отжитого туго сплетались с настоящим. Не распутаешь. Разве что разорвать. Но в образовавшиеся прорехи сразу начинали лезть тревожные мысли. Он и сегодня ушёл ненадолго, оставив Варранта с Карвеном наедине едва ли не впервые с момента воскрешения эльфа. Однако ни лучник, ни вампир особой привязанности друг к другу не испытывали. И где гарантия, что обиженные богини не сыграют с ним, Л’эртом, злую шутку. Кто сказал, что перерождение лишило богинь злопамятности? А чтобы сделать человеку, пусть и вампиру, больно, много ли надо? Повторяй самое страшное из пережитого, и рано или поздно любой сойдёт с ума.
Ладони вампира резко сжались в кулаки. Казалось, будто тело протестует против дурных мыслей. Ведь в прошлый раз, лишившись Валины и Белочки, он не чувствовал заранее никакой тревоги.
– Это замок, это просто замок, всё дело в нём, – заполошно шептал Л’эрт, понимая, что камни лишь отражают его судьбу.
Бороться с собственным прошлым – та ещё морока. Вести заведомо проигрышные войны неразумно, впрочем, разумностью Саранциа не отличался никогда, но не упрямством. Однако надо же когда-то начинать? Пыльную полутьму зала разрезала кромка открывшегося портала. Возможно, Л’эрт и впрямь поумнел, или просто сказалась усталость от пережитых потерь, но сегодня вампир пошёл на поводу у странного предчувствия и шагнул из холода Ориона в тепло замка, ставшего ему за неполный год родным.
Мысль о том, что, если случилось действительно что-то непоправимое с Варрантом или Карвеном, то защита замка главы Ковена могла развеять заклинание портала вместе с самим Л’эртом, пришла в голову вампиру лишь тогда, когда он благополучно ступил на деревянную поверхность пола. Впрочем, мысль эта растаяла едва ли не быстрее теперь уже не нужного портала. Боги вновь посмеялись над своей любимой игрушкой, но в этот раз Л’эрт был им искренне благодарен. Дурное предчувствие, заставившее вампира получасом ранее едва ли не силой унимать дрожь в руках, обмануло его практически во всём.
Варрант, удобно устроившись на мраморных ступенях центральной лестницы, лениво переругивался со стоявшим рядом Карвеном. Вампир и эльф вяло спорили о том, какое бы имя подошло новому обитателю замка. Новый обитатель, наплевав на столь высокие материи, то охотился на лучника, пытаясь схватить маленькими лапками протянутую руку, то ластился к Карвену, потираясь о него лобастой головой.
– Нагулялся? – улыбнулся эльф, поднимаясь на ноги и мягко беря котёнка на руки. – С праздником, Л’эрт. Мы решили, что этот разбойник будет достойным подарком.
Вампир осторожно забрал у Варранта пушистый комочек. Котёнок, забавно сморщив нос, с минуту принюхивался к новому знакомцу, а потом, утробно заурчав, потёрся о него ухом, признавая в вампире свою собственность.
– А я, кажется, решил, что не праздную.
– Нас оказалось больше, – усмехнулся Карвен.
Л’эрт любопытно приподнял бровь, но котёнок тёрся о руки, даря холодным ладоням пушистое тепло, и спорить оказалось лень. Даже не хотелось выяснять, с каких пор Карвена начало интересовать мнение большинства. Хотелось совсем иного и, судя по весёлой хитринке в глазах тех, кто так внезапно составил его счастье, желание это было поделено на троих.
– Зовут-то его как? – спросил Л’эрт.
– Сам решишь.
– Не сумели договориться? – усмехнулся герцог.
Варрант беспечно пожал плечами, а Карвен сощурился. Кто-то посторонний, взглянув на главу Ковена, мог бы решить, что тот не доволен, но Л’эрт слишком хорошо знал, как именно Карвен скрывает смущение.
Эльф с вампиром и впрямь не сошлись во мнении: Варранту казалось, что деревенскому, рыжему котёнку подойдёт имя, рождённое природой. Карвен же от предложенных лучником вариантом отмахивался, картинно морщась. Вампиру хотелось чего-нибудь изысканного хотя бы в кличке, раз уж пришлось взять в дом беспородное животное.
Л’эрт осторожно поднёс начавшего было дремать котёнка к лицу и тихонько подул на розовых нос. Зверёк, забавно встрепенувшись, звонко чихнул и встопорщил густую шёрстку. Герцог внимательно глянул на любопытно замерших любовников: рыжая шесть, словно хозяйская печать, одинаково отметила и простую рубаху Варранта, и баснословно-дорогие, щегольские брюки Карвена.
– Что ж, значит, будешь Пушком.
Котёнок боднул почёсывающего его руку и утробно заурчал, соглашаясь. Имя ему нравилось. Вампир осторожно ссадил малыша на пол и как-то заполошно обнял Варранта и Карвена, даже не дав последнему возмутиться абсолютно неподходящим для любимца герцога именем.
– Но вы же не думаете, что так легко отделаетесь? – бархатно осведомился Л’эрт, в шутку прикусывая эльфа за ухо и запуская руку под шёлковую рубашку вампира. – Раз уж вы решили праздновать мой день рождения, то будем следовать традиции во всем угождать имениннику, а до полночи ещё далеко.
Саранциа, лукаво усмехнувшись, притянул Карвена ещё ближе и прервал его попытку то ли возразить, то ли возмутиться, глубоким поцелуем.
– Можно подумать, когда-то было иначе, – фыркнул Карвен, пытаясь отдышаться.
– Ты вдруг полюбил традиции? – улыбнулся Варрант, невесомо целуя Л’эрта в особенно чувствительную точку между ключицами. – Что ж, сегодня и впрямь всё для тебя. Но знаешь, существует славное правило: дёргать именинника за уши по количеству исполнившихся ему лет. Правда, от желающих дорваться до ушей виновника торжества требуется подарок, но это условие мы выполнили, не так ли?
– Пожалуй, мне действительно начинает нравиться эта идея, – Карвен пока ещё мягко провёл пальцам кончику уха герцога.
Л’эрт открыл было рот, но, поняв, что возразить ему абсолютно нечего, тут же его закрыл.
– Я, правда, не любитель развлечений подобного сорта, – картинно вздохнул Варрант. – Так что с удовольствием уступлю своё право Карвену.
Л’эрт снова изобразил рыбу, выброшенную злым штормом на берег, а потом тихо взвыл, предвкушая весёленькую ночку. Вынужденный компромисс, установившийся между Карвеном и Варрантом, пугал герцога вероятным трагическим исходом, однако перерос в неожиданный союз. И Л’эрт вдруг понял, что теперь следует бояться за собственные уши. Но вместо страха он ощущал лишь бесконечное, абсолютно счастье, поэтому, не терзаясь больше мыслями сомнительного рода, просто сгрёб в охапку своих заговорщиков и потащил их наверх, пытаясь как можно быстрее добраться до спальни, теперь уже точно общей для всех троих.
Глонк вернулся в замок только под утро, как всегда чуть расслабленный и нагруженный разнообразными свитками. То, что рыжий вампир в последние месяцы смертельно уставал не знал никто. Даже Карвен, раньше читавший своего помощника будто открытую книгу, видел в Глонке лишь приветливую участливость, не больше. Впрочем, то была не вина вдруг потерявшего бдительность Карвена, а мастерство самого рыжего. Глонк наконец-то привык к новому главе Ковена и, как следствие, научился мастерски скрывать всё, что с ним происходило, под маской лёгкого добродушия. Не то чтобы Глонк боялся или не доверял Карвену, просто многие века, проведённые рядом с Аластрой, научили его держаться отстранённо при видимом расположении. Разумеется, Карвен ничем не походил на Аластру, но Глонк вдруг обнаружил, что куда проще вести беседы о погоде, политике и магии, нежели о себе самом. Глава Ковена просто махнул рукой, оставляя право молчания за Глонком. А потом Карвен завёл себе Л’эрта, а Л’эрт притащил к себе эльфа, и всем стало не до рыжего вампира, что, впрочем, более чем устраивало самого Глонка.
– И теперь они притащили в дом кошку, – вздохнул Глонк, ссыпая свитки в мягкую глубину обитого бархатом кресла и с каким-то философским видом рассматривая рыжего котёнка, самозабвенно точащего коготки о дорогую обивку роскошной софы.
Рыжий вампир подхватил под мягкое брюхо домашнего зверя. Взгляд его наткнулся на мисочку, доверху наполненную молоком.
– Они даже не забыли про еду, – усмехнулся вампир, – а про столбик для когтей, видимо, и не подумали. Пошли, что ли, посмотрим, какое дерево тебе придётся по вкусу?
Котёнок потёрся лохматым ухом о веснушчатую щёку вампира и согласно заурчал. Глонк довольно улыбнулся: с кошками у него складывалось всегда. Мышонок часто коротал с рыжим вампиром время в библиотеке, и ему можно было рассказать что угодно. Кошки вообще умеют слушать и смотреть так, будто дают единственно верный ответ на любой вопрос: «Всё переменится».
Наверху что-то грохнуло, покатилось, и послышалась ругань, быстро сменившаяся звонким смехом. Глонк лишь улыбнулся, покачав головой. И впрямь, менялось многое и не всегда к худшему.
@темы: Пророчество